Флаг Азербайджана в мастерской художника из Cанкт-Петербурга: Когда ты живешь не там, где родился…
Cанкт-Петербург и Баку – два совершенно разных города, которые слились в сердце и творчестве известного художника Вугара Мамедова. Недавно у него прошла персональная выставка в культурной столице России. Журналист межпарламентской группы дружбы Россия-Азербайджан под руководством депутата Госдумы Дмитрия Савельева встретился с живописцем и поговорил с ним о том, откуда приходят картины, о любимых художниках и о большой мечте.
— Выставка в Петербургском союзе художников – это ведь не первая?
— Первая моя выставка была сразу после окончания Мухинского училища. 1992 год, и на волне этих юношеских настроений – «Мы закончили, мы художники!» — я собрал тогда те картины, которые у меня были. Это случилось 30 лет назад. С творческими работами в те времена было очень тяжело куда-то выходить – так что я работал на заказ в Польше, в Финляндии, а то, что рисовал сам и для себя, никому не показывал. Картин становилось все больше. Приходили коллеги, друзья, смотрели, говорили: «Мы тебя даже не знаем с этой стороны, почему ты не выставляешь?». В Союзе художников Петербурга говорили то же самое: «Это же хорошая живопись, почему никому не показываешь?». И вот тогда я решился и три года назад провел свою первую с тех времен персональную выставку. А она дала мне силы на новую – потому что был очень теплый прием. И если в 2016 году я показывал то, что написал за 30 лет, то сейчас – то, что у меня появилось за последние три года. Именно на выставке много что выясняешь про себя. Смотришь со стороны и понимаешь, куда шел все это время и куда еще можно двигаться. Двигаться – вот самое правильное, что можно сделать.
— Ваши коллеги говорят, что у вас очень нетипичная для азербайджанского художника палитра – очень приглушенная.
— Ну, я же уехал из Азербайджана в 18 лет и уже 30 лет живу в Петербурге. Так что цвета у меня теперь скорее местные. Но если серьезно, мне кажется, что у меня скорее синтез. Один из искусствоведов говорил мне, что в моих работах виден восточный колорит и яркость – и в то же время северное спокойствие. На самом деле я люблю усложнять цвет, экспериментировать с ним. Конечно, писать чистыми красками – тоже искусство, но надо же понимать, куда и как их положить. Меня же больше интересует, как смешать цвета, получить какие-то новые для себя сочетания. А что получается – это уже на суд зрителей.
— А насколько для вас вообще важно мнение других людей о вашей работе?
— Если речь о коллегах, которые мне близки – очень важно. Я прислушиваюсь к своим бывшим одногруппникам, например – потому что мы вместе учились, у нас общая база, они могут понять каждый штрих. А так, я не придаю особого значения похвалам. Настоящего художника всегда видно, в какой бы манере он ни работал. Иногда и непрофессиональный художник может такое выдать, что ты просто понимаешь – это искусство.
— Самое время для типичного вопроса: как вы решили, что станете именно художником?
— Мне было года три-четыре, когда я начал рисовать. Ребенок ведь что запоминает? Пышное что-то, яркое – свадьбы, например. Вот я рисовал такое. Родители покупали все, что надо, но, конечно, разговоров о будущей профессии мы не заводили. Они хотели, чтобы я пошел в науку: мой отец был биологом, сделал прекрасную карьеру, занимал пост заместителя министра сельского хозяйства у нас в республике, но всегда жалел, что не выбрал карьеру ученого. И вот он полагал, что у художника большой риск не состояться. Это как в спорте – надо или рекорды бить, или остаешься не у дел. Отец сказал: «Если закончишь на отлично лучшее училище в стране, я не буду против», — и я дал ему слово. Сперва закончил с красным дипломом художественное училище имени Азимзаде в Баку, а потом приехал в Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени Мухиной. Мухинское было всесоюзным учебным заведением, очень ценилось, давало академическое образование. Реализм у меня от Бакинского училища. Декоративность – от Мухинского.
— И в итоге вы остались в Ленинграде.
— Да. В 1992 году я закончил учебу, приехал в Баку и понял – тут не до художников. Это было очень тяжелое время. В Ленинграде, будущем Петербурге, было проще прокормиться своей профессией: у меня в своей среде были друзья, знакомые, мои картины покупали… Конечно, я езжу домой каждый год, но когда-нибудь вернусь туда насовсем. Это моя большая мечта – хотя говорят, что мечтам лучше не исполняться, на их месте остается пустота. К тому же у меня семья здесь, и друзья, я врос в эту жизнь профессионально.
— Вы рисуете в Баку, когда приезжаете?
— Нет, там просто некогда: встречи с друзьями, с родственниками… К тому же для работы мне надо сосредоточиться. Зато я всегда привожу из этих поездок что-то внутри, что потом приходит в мои картины. Я никогда не работаю по эскизу – просто понимаю, что хочу нарисовать сегодня, например, девушку. Я начинаю смешивать краски, рисовать очертания – а потом вдруг все складывается. Что-то приходит. Я работаю на ощущениях. Иногда закончу картину, отложу кисть – и только потом понимаю, откуда пришли ко мне эти образы, чем они навеяны. Вот картина «Джаз» — я не решал, что буду рисовать именно это, я просто встал у холста, и оно выскочило по ходу работы. Такое свободное плавание – не придумать, а позволить чему-то прийти и зацепить тебя.
— Есть ли у вас любимые азербайджанские художники?
— Конечно. Таир Салахов – это абсолютная глыба и мощь. Его живопись настолько лаконична, у него ведь даже холсты прозрачные – он одним слоем решает все. Надо быть гением, чтобы так работать. Очень интересный художник Тогрул Нариманбеков – вот где национальный колорит! У него очень интересные стилевые решения. Саттар Бахлулхзаде, один из наших самых известных импрессионистов. Очень много имен я могу назвать – они все настолько разные, и это очень хорошо. Кстати, сейчас в Азербайджане очень много интересных современных художников. Бывает, я приезжаю в Баку, захожу в галерею и даже не знаю, чья работа там выставлена – но она производит впечатление. Потом начинаю спрашивать, и оказывается, что это действительно один из лучших сейчас живописцев.
— А кто из российских художников вам нравится?
— Когда мы учились и попали под перестройку – это же был 1987 год – много говорили о свободе, о сломе старого. И вот тогда я узнал Владимира Загорова. Надо понимать: то, чему нас учили в Мухинском училище, было строго регламентировано, вплоть до цветовых сочетаний. Но Загоров дал нам свободу. Он учил нас, что можно писать по-разному. По этому поводу в училище дошло даже до скандала – что Загоров расшатывает сложившиеся устои. Будущее показало, что он был прав: в 1991 году Союз развалился, то, чему нас учили, оказалось никому не нужным. И если бы не влияние Владимира Загорова, я не стал бы тем, кем стал, он очень сильно повлиял меня.
— Флаг Азербайджана у вас в мастерской – откуда он?
— Это сын привез мне, когда ездил на родину. А флаг должен висеть на видном месте, а не лежать в шкафу. Вот я и нашел ему место – в мастерской. Когда ты живешь не там, где родился и вырос, патриотизм ощущается особенно остро. Я часто ставлю здесь нашу музыку: думаю, она не повлияла бы на меня так, если бы я слушал ее в Баку. Однажды рисовал – и у меня получилась вот эта картина, «Мугам». И только потом я сообразил, что все это время работал под мугам, он зацепил меня и потащил за собой.
— А Петербург?
— Я люблю его очень. Иногда приезжаю в Баку – и там через некоторое время начинаю скучать по Питеру. Азербайджан – это в крови моей.
Источник: Trend
